Византийская поливная керамика занимает особое место в археологическом контексте средневековых городов. Среди массового археологического материала встречаются уникальные находки, а некоторые из них являются даже произведениями искусства. В IX–XI вв. на огромном пространстве от Средней Азии и Переднего Востока до арабской Испании была популярна полихромная расписная керамика, исследователи отмечают ее особое значение для развития городского художественного ремесла и культуры. Византийская полихромная расписная керамика X–XII вв. характеризуется своим особым стилем и исполнения, и орнаментации, несомненно, испытавшей на себе восточное влияние. Центрами производства на сегодняшний день считают два основных региона – саму Византию (районы Константинополя, Никомедию) и Болгарию. Так, например, в известном трактате пресвитера Феофила «Записка о разных искусствах», содержится описание всего процесса росписи, в том числе и сюжетов, в которые входили «животные, птицы или что-либо иное»; или, например, согласно источнику от 1202 года, одна из константинопольских церквей была украшена декоративными керамическими плитками из Никомедии.
К числу таких находок относится группа расписной византийской полихромной посуды из раскопок Херсонесского городища. Эта группа материала немногочисленна и не является доминирующей в археологических слоях городища X–XII вв., каждая такая находка всегда привлекает внимание исследователей. Так, в 1998 г. при раскопках Цитадели Херсонесского городища (руководитель экспедиции И. А. Антонова) в насыпи с наружной стороны оборонительной стены, за пределами 21 куртины, в помещении 69, были найдены фрагменты археологически целой белоглиняной поливной полихромной чаши с сюжетным рисунком. Сосуд имеет колоколовидную форму со слегка загнутым во внутрь венчиком. Диаметр края – 30 см, поддона – 9 см, высота сосуда – 10 см. Глина сосуда белая. Центральную часть занимает медальон с изображением сидящего по-восточному музыканта с щипковым инструментом типа лютни, аккомпанирующего акробату, стоящему на руках, правее от него. Медальон окружают две декоративные полосы, подчеркнутые двойным контуром. Первая, ближайшая к медальону, крестообразно разделена на четыре чередующихся между собой сектора, представляя, по-видимому, крест, поля между ветвями которого украшены изображениями небольших крестиков в ромбе. Вторая заполнена вьющимся стеблем с пальметовидными ответвлениями. Внешнюю поверхность чаши покрывает так называемая «красная пестрота» с каплями светло-зеленой поливы. Блюдо отличается богатством цветовой гаммы: в росписи использованы 5 цветов – черный, сине-голубой, зеленоватый, желтый и красный. Черным выполнены контуры всех изображений, разделительных полос, прорисованы детали композиции центрального медальона, заполнены ромбы с крестиками; сине-голубым – одежда музыканта, поля второго пояса между ветвями креста, пятна фона третьей полосы с вьющемся стеблем; желтым – двойные контуры концентрических и радиальных полос, детали костюмов акробата и музыканта, а также музыкального инструмента, изображение крестиков, пятна фона третьей полосы с вьющимся стеблем; коричневым – ветви креста; красным – пятна фона полосы с вьющимся стеблем и на внешней поверхности сосуда. Такое многообразие цветов отражало цветовой канон византийских эмалей с присущей ему «ассоциативной философско-религиозной символикой» этого периода. Наложение различных полихромных красок между тонкими черными линиями, колористическое сочетание является своего рода подражанием дорогим византийским эмалям, подобно тому, как эта техника наложения повлияла на создание миниатюр столичных рукописей XI в. Цветные красители как бы пастообразно наложены в пространство между черными контурами рисунка по внутренней поверхности. Точной аналогии нашей чаши не найдено. Орнаментальный декор находит прямые аналогии на византийских эмалях конца X–XII вв., в монументальном византийском искусстве этого периода (фресковых росписях и в мозаичном убранстве Св. Софии в Константинополе, церкви Хосиос Лукас в Фокиде, зала короля Роджера в Палермо, заставках греческих рукописей XI–XII вв.). Непрерывный волнистый стебель, от которого отходят полупальметы – это общесредневековый мотив, а в искусстве XI столетия растительный орнамент «считается справедливо господствующим». Членение пространства чаши с помощью крестообразно расходящихся лучей, вероятнее всего, является своего рода подражанием оформлению нимбов Христа на эмалях, камеях, стеатитах, фресках XI–XII столетий. Пространство между ветвями креста дополнено небольшими круглоконечными крестиками в ромбе. Подобные крестики, по мнению всемирно известного искусствоведа А.В. Банк, являются «несомненным копированием их образцов на перегородчатых эмалях». Именно в этот период в произведениях прикладного искусства у византийцев проявляется огромная любовь не только к полихромии и богатству цветочного декора, но и особое отношение к изображению креста.
Центральной частью блюда является медальон с цирковой сценой. Сидящий по-восточному музыкант одет, скорее всего, в византийскую одежду (рубаху-тунику и походные гетры – кампагии), но с восточным колоритом – шароварами и тюрбаном на голове; он играет на лютне (аль-уде). Походные гетры или полосы ткани, которыми обмотаны икры, встречаются в облачении Архангела Гавриила (конец XI – начало XII в.), на Давиде из миниатюры Псалтири Василия Болгаробойцы начала XI в. Шаровары восточного типа известны на бегущем воине, изображенном на пластинке из слоновой кости византийского производства из раскопок Херсонеса. Шаровары в этот период начинают постепенно входить в моду в Византийской империи. Восточный колорит в этот период проявляется во всем, даже в изображении типа лица в рукописях второй половины XI столетия; художники тем самым отдавали «дань моде того времени и идеалам ее красоты». Лютня – инструмент, на котором играет музыкант, имеет выпуклый овальный корпус, короткую еле заметную шейку с отогнутой резко назад головкой и 4–5 хорами (колками). Подобный аль-уд относится к тому характерному типу музыкальных инструментов, который был распространен в восточных странах – в Средней Азии, Иране, Египте. В восточных произведениях искусства чаще всего мы наблюдаем изображение женщины с лютней. В Византии лютня известна еще со второй половины VI в.; несколько позднее, как и все струнные щипковые инструменты, лютня активно начинает двигаться на Запад и Север, и роль Византии в этом не последняя. Византийский музыкант с лютней известен на миниатюре середины IX в., пластинках византийских костяных ларцов первой половины X в. Лютнист в подобной позе и также аккомпанирующий акробату изображен на инициале из Слов Григория Назианзина (XII в.). В керамике образ музыканта с лютней также получает распространение в X–XIII вв. с Востока – от Ирана до Константинополя, греческих центров и Несебра. Известно, что игрой на музыкальном инструменте, чаще всего на лютне, на Востоке сопровождалось всегда выступление акробатов, поскольку именно аль-уд был наиболее любим. Такой сюжет мы и наблюдаем на нашей чаше, где рядом с музыкантом находится фигура акробата, выполняющего стойку на руках с сильным прогибом тела и разведенными в стороны ногами. Гимнаст обращен к нам лицом, у подбородка стоит кубок: вероятно, он в стойке на руках должен достать ртом содержимое сосуда. Подобный сложный акробатический трюк известен с античного времени, он был популярен вплоть до XV столетия на широком географическом пространстве. Наш атлет одет в специальную легкую одежду: короткую рубаху с рукавами до локтей, между ног спадает лоскут ткани – набедренная повязка. Изображения акробатов, тождественные нашему, находим на константинопольских миниатюрах конца XI–XII вв., в клеймах известных серебряных чаш начала XII в. из Березова и крышке из Ненецкого национального округа (XII в.), на крышке византийского костяного ларца XI–XII вв. Выступление акробатов было очень популярным среди многоликого населения. Несомненно, что прототипами для изображения лютниста и акробата на нашей чаше были миниатюры византийских рукописей XI–XII вв., которые для XI столетия, по мнению искусствоведов, «стали ведущей областью художественного творчества».
Сюжет нашей чаши носит смысловую нагрузку. Вероятнее всего, он отображает действие, происходящее в столице в один из праздников. Популярность музыкантов и актеров-акробатов в византийской среде этого периода была огромной. Их можно было увидеть и на семейных мероприятиях, и на императорских праздниках и торжествах. Так, например, во время праздника врумалия царицу и придворных развлекают музыканты, включая лютнистов, а также шуты, актеры и акробаты. Именно во время массовых праздников в городах происходили не только официальные мероприятия, но и ярмарки и балаганы, и в том числе выступление заезжих актеров и акробатов, чаще всего с Востока, с Египта.
Сложной проблемой для данной группы поливной керамики является определение узкой даты, чаще всего дается широкая хронология. Полихромные блюда с сюжетным рисунком известны и в средневековых слоях Херсонеса, где они датируются в пределах от IX до XII вв. Аналогичная нашей чаше керамика встречается в слоях Коринфа конца XI–XII вв. Принцип оформления декора чаши характерен для рукописей Константинопольского скриптория XI в., расцвет которого приходится на этот период: в центре располагается сюжет, пространство вокруг которого заполняется орнаментом, плавно переходящим из одного пояса в другой. Происхождение нашего сосуда, вероятно, можно связывать с регионом Никомедии, находящимся не так далеко от Константинополя, поскольку именно из этих мастерских происходят полихромные декоративные плитки для украшения храмов, продукция мастерских часто служила декоративным украшением храмов, а также по заказу византийских императоров использовалась в качестве «даров», в том числе посольских подарков. Поэтому и выпускалась она в небольших количествах, и находки ее в археологических слоях невелики. На территорию Херсона эта группа могла попасть, вероятнее всего, из Константинополя, и подобно дорогостоящим золотым и серебряным изделиям (как например, чаши из Березова и Ненецкого округа) использоваться в качестве посольских или свадебных даров.
Наша чаша с полихромным изображением лютниста и акробата еще раз показывает тесную взаимосвязь всех видов искусств Византийской империи в X–XII столетиях и является уникальным образцом ремесла второй половины XI – начала XII в. Она стоит в одном ряду с драгоценными эмалями, золотыми, серебряными и стеклянными изделиями этого «золотого периода» византийского искусства и является интереснейшим источником в изучении культуры и жизни Византии, в том числе и ее северного форпоста – Херсона.
Автор: Гинькут Н.В., Ученый секретарь ФГБУК «Государственный историко-археологический музей-заповедник «Херсонес Таврический»